Священномученик Петр Иванович Новосельский

(1883—1937 гг.)

Священномученик Петр родился 1 октября 1883 года в селе Смирново Арзамасского уезда в семье священника. Окончив курс обучения в Нижегородской Духовной семинарии с аттестатом I разряда, Петр Новосельский женился и подал прошение о рукоположении в священнический сан. Супругой его стала Мария Васильевна Анненкова, восемнадцати летняя выпускница епархиального женского училища, дочь священника из села Новоселки Лукояновского уезда. В семье Новосельских было восемь человек детей, пятеро из которых к большому горю родителей умерли еще в раннем возрасте.

Начиная с 4 октября 1905 года, отец Петр начал служить в качестве дьякона в Преображенской церкви села Николо-Погост Балахнинского уезда. Спустя полтора месяца, в ноябре того же года епископом Балахнинским Исидором (Колоколовым) он был рукоположен в сан священника. В Николо-Погосте отец Петр преподавал Закон Божий в земской школе.

П.И. Новосельский и его супруга М.В. Новосельская, 1905 г.

Спустя три года отец Петр был переведен вторым священником к Покровской церкви уездного города Балахны. В 1911 году, священник и законоучитель Николаевского Балахнинского училища отец Петр Новосельский был награжден набедренником. Начиная с 1909 года, батюшка входил в состав Балахнинского епархиального Училищного Совета. С 1914 года был казначеем и членом попечительского совета Серафимовского дома призрения, а также казначеем Балахнинского отделения братства Святого Креста.

В 1916 году, за свое ревностное пастырское служение отец Петр был награжден скуфьей. В дальнейшем на него были возложены обязанности благочинного и смотрителя местной свечной лавки.

В доме священника была обширная библиотека, где наряду с произведениями русских и зарубежных классиков находилось много книг по медицине. Отец Петр был доктором не только для своей семьи, но и для прихожан своего храма. За домом у него произрастал большой сад, с любовью и заботой возделываемый отцом Петром. Вместе с отцом ухаживала за фруктовыми деревьями и его старшая дочь Алевтина. Кроме нее смогли выжить еще две дочери священника — Ольга и Елена, которые долгие годы хранили память о своем любящем отце.

С приходом советской власти в 1918 году отец Петр впервые был подвергнут аресту, но через несколько дней отпущен. Батюшка был известен как прекрасный оратор и проповедник, прихожане его очень любили и на его проповеди собирались со всей округи. Он крепко стоял за православную веру и не боялся вести с атеистами открытые диспуты.

15 мая 1918 года в Балахне состоялось первое уездное Учительское собрание, на котором сильные прения вызвал вопрос о преподавании Закона Божия в школах, на что отец Петр отвечал представителям новой власти, что безрелигиозная жизнь может повлечь за собой духовное вырождение подрастающего поколения.

В 1922 году, как и по всей стране в Балахнинском уезде проводилась кампания по изъятию церковной утвари, различных предметов и монет из серебра. Всего на специальном пароходе в Городец из Балахнинских храмов было вывезено 67 пудов 37 фунтов серебра и иных ценностей (около 1112 кг).

В официальных документах сообщалось: «Согласно распоряжению губкомиссии по изъятию церковных ценностей, основанного на Декрете ВЦИК от 16 февраля 1922 года, операция по изъятию упомянутых ценностей по Балахнинскому уезду прошла удачно, главным образом потому, что между комиссией и группами верующих не происходило абсолютно эксцессов, нужно отметить, что в общем духовенство, имевшее в своей среде и старцев-фанатиков, к изъятию недружелюбно не отнеслось, а поскольку, как удалось выяснить, встретило как «божие наказание”. Единственным сторонником главы русской церкви Патриарха Тихона, поставившего украшения храмов выше человеческих жизней, оказался балахнинский пастырь Петр Новосельский, но агитация его нежелательных последствий не имела».

В 1925 году уполномоченный Нижгуботдела ОГПУ по Павловскому уезду написал донос-рапорт своему вышестоящему начальству о нелегальных встречах нижегородского духовенства. «Доношу, что по имеющимся у меня сведениям в городе Нижнем Новгороде имеется поповская организация, которая основой имеет агитацию, как против обновленческого движения, так и против советской власти. Председателем этой организации является протоиерей Спасский, который в настоящее время переехал на службу в город Павлово в Никольскую церковь. Заместителем его является священник Вознесенской церкви города Нижнего Новгорода Плисс. В организации фигурируют как активисты священник Нижегородского уезда Сигрианский, священник Новосельский и ряд других… Сбор на собрание бывает весьма конспиративно, приходят поодиночке».

После этого последовали аресты. Нижегородское духовенство обвинялось за верность «Тихоновскому течению», организацию нелегального кружка по борьбе с атеизмом, а также за хранение религиозной литературы. В обвинительном заключении следователь запишет про отца Петра, что он «…виновен в том, что по приглашению Никольского и Пылаева принимал участие в работе кружка, посетил три его собрания. Кроме этого при аресте у Новосельского обнаружены рукописные книги «Христос, как история и личность”, «Буддизм и его отношение к христианству”».

Во время допросов отец Петр показал, что «ему часто приходилось выступать на религиозных диспутах, и вопросы апологетические для него были необходимы, именно для этой цели он встречался с другими священнослужителями. Сам он живет в городе Балахне, где часты диспуты и его приглашают в качестве оппонента. А потому ему необходимо было пополнять знания. Преступным он это не считает».

По приговору Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 26 марта 1925 году отец Петр Новосельский с группой нижегородских пастырей был осужден на три года административной ссылки без права жительства в Нижегородской губернии, а также в центральных городах: Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе и Ростове-на-Дону.

Вместе с отцом Петром по данному делу был так же осужден священномученик протоиерей Петр Сахаровский — священник Нижегородской Спасской церкви и будущий викарий Нижегородской епархии, епископ Краснобаковский Онисим (Пылаев), который в то время служил настоятелем в Троицкой Верхнепосадской церкви.

Во время этого первого ареста в 1925 году умирает малолетний сын отца Петра — Владимир. В отчаянии беременная матушка Мария пишет в Балахнинский отдел ГПУ заявление, с просьбой отпустить мужа на похороны: «Я нахожусь в ужасном положении. У меня умер сын, на что у меня есть свидетельства о смерти от врача и Балахнинской милиции, а потому прошу отпустить моего мужа Петра Новосельского, хотя на время похорон домой. Похороны завтра, уже четвертый день. Прошу не отказать в моей просьбе». Просьба была удовлетворена, и отец Петр смог ненадолго вернуться домой, совершить отпевание и проводить в последний путь своего сына.

В 1926 году отец Петр из города Воронежа, куда он был сослан, семье Зеленихиных, с которой дружила его семья, в Балахну прислал свою фотографию. На ней батюшкой были написаны такие слова: «Думаю, что нам Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков. Мы, как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне…».

В Воронеже отец Петр служил в Покровском храме. Здесь он по-прежнему совершал богослужения ревностно и благоговейно, и продолжал, не смотря на запрет властей произносить проповеди. Осенью 1927 года он был арестован за антисоветскую пропаганду и сослан в Сибирь сроком на три года. В обвинительном заключении в следственном деле про отца Петра будет сказано, что: «Новосельский Петр Иванович <…> арестован был 24 октября 1927 года Воронежским ГО ОГПУ совместно с Пироженко Ильей Ивановичем по обвинению в том, что они, являясь административно сосланными священниками, ведут антисоветскую деятельность, с амвона произносят проповеди антисоветского характера.

При аресте Новосельцева были обнаружены в алтаре под престолом тетради с антисоветскими изречениями.

В представленном обвинении Новосельцев виновным себя не признал. Изобличается показаниями свидетелей и изъятыми антисоветскими проповедями».

Постановлением Особого Совещания ОГПУ от 7 февраля 1928 священники Петр Новосельцев и Илья Пироженко были осуждены к ссылке в Сибирь сроком на 3 года.

Старшая дочка отца Петра Алевтина училась хорошо, но после окончания школы так и не смогла поступить в высшее учебное заведение, поскольку являлась дочерью «врага народа». Тогда, в 1928 году, из Туруханской ссылки отец Петр написал письмо комиссару народного просвещения А. В. Луначарскому. «Простите, что я осмеливаюсь писать Вам и беспокоить Вас. Я священник православной церкви гор. Балахны Нижегородской губернии и, как священник, в 1926 году был выслан из пределов Нижегородской губернии, получил 6 лет. После скитаний в Уральской области я, наконец, казалось, устроился при Покровской церкви города Воронежа. Здесь служил около году и 23 октября 1928 года вновь был арестован. Меня, проморив в разных тюрьмах и не предъявив ни одного факта моей виновности, административно выслали в Сибирь, и в Новосибирске направили в самые отдаленные края Туруханского края — в станок Вершинское, находящийся в 45 верстах от рудника, имеющегося на картах Сибири по реке Енисею.

Я терпеливо нес свой крест, утешался словами святого апостола Петра в его 1-м послании (гл. 4, ст. 12—16), который говорит нам: «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое. А если как Христианин, то не стыдно, но прославляй Бога за такую участь”, а совесть моя спокойна. Но у меня есть семья: жена и три дочери. Одна дочь – Алевтина – в 1927 году кончила школу второй степени, а две еще маленькие – шести и двух лет. От детей своих, еще не окрепших в житейской борьбе, я не в силах требовать, чтобы и они так же терпеливо переносили неправду, как переносим мы с женой, а их заставляют страдать только потому, что они мои дети.

После моей высылки семья осталась совершенно без средств. Старшая дочь поступила в няньки, так как никакой другой работы по ее способностям и желанию нигде не давали по ее социальному положению. Подруги ее или устроились на местах, или поступили в высшие учебные заведения, и моя дочь страстно желала продолжить свое образование. В Воронеже подавала она в Университет, в Педагогический институт, но ее не только не допустили к экзамену, но даже не приняли от нее документы. Она писала мне, что в страшном отчаянии.

Я неоднократно читал и слышал в речах представителей советской власти, что советская власть не мстит, а только исправляет преступников. Пусть она за мои идеологические и религиозные убеждения считает преступником меня, но почему такое отношение к моим детям ?

Я обращаюсь к Вам не только как к Комиссару народного просвещения, но и как к человеку, который может понять детей, рвущихся к знанию. Я немного прошу у Вас: дайте моей дочери возможность держать экзамен в какое-нибудь высшее учебное заведение. Пусть отнесутся к ней со всей строгостью, предъявят повышенные требования против других детей, но это ее уже успокоит и возвратит ей веру в то, что есть еще правда в людях.

Адрес ее: гор. Балахна Нижегородской губернии, дочери ссыльного священника Покровской церкви Алевтине Петровне Новосельской. Если этого не возможно сделать ей по праву, то сделайте ей как милость и без того уже много пострадавшей за своего отца».

В 1934 году возвратившись из Сибирской ссылки по благословению митрополита Сергия (Страгородского) отец Петр стал служить в кладбищенской Казанской церкви бывшего нижегородского Крестовоздвиженского женского монастыря. Служить и жить постоянно в Балахне власти ему запретили, но он получил право навещать свою семью. По воспоминаниям детей, это были самые счастливые моменты их жизни, когда отец был рядом.

Весной 1935 года Мария Васильевна с дочерьми, как обычно, ждали отца Петра домой. Но он не приехал. Забрав детей, матушка Мария отправилась в Горький на квартиру, которую снимал ее супруг. Хозяйка квартиры сообщила, что отца Петра вновь арестовали. Это был уже четвертый арест священника, по обвинению в антисоветской агитации.

В 1935 году совпали два праздника — Святая Пасха и советский Первомай. Праздничное богослужение в Казанской церкви в этот день возглавил митрополит Евгений (Зернов). После службы владыка проехал по улицам города, в белом клобуке, не дожидаясь окончания демонстрации. Вскоре после этого все участники праздничного богослужения были арестованы. В ходе следствия священнослужителей содержали под стражей в спецкорпусе Горьковской фабрично-заводской трудовой колонии.

23 мая 1935 года отцу Петру Новосельскому было предъявлено новое постановление об аресте и обвинение в том, что он «произносит проповеди антисоветского содержания, в целях насаждения контрреволюционных идей в массе населения. По сговору с митрополитом Евгением (арестован), с причтом церкви и церковным советом принимал участие в литургии в день 1 мая, с целью отвлечения двух тысяч граждан от участия в первомайской демонстрации».

Среди нижегородского духовенства нашлась и лже-братия, которая дала показания сотрудникам НКВД против митрополита Евгения и отца Петра. Один из священников на допросе заявил: «В конце Пасхи 1934 года священник Новосельский П.И. произнес большую проповедь о страданиях Христа в Крестовоздвиженской церкви, слушателем которой был и я лично. Он говорил следующее: «Мы обычно малодушествуем, когда страшные современные условия жизни неожиданно вырывают из нашей среды то одного, то другого от наших близких, обрекая их на различные страдания. Современные условия жизни сравниваются со зловещими черными тучами, несущими с собою человеку опустошение и разрушение. У верующего человека не должно быть никакого страха и малодушия, какой бы ужасной не была его жизнь. Почему – потому, что, как крестные мучения Христа кончились его воскресением, так и все наши страдания, какие мы переносим от всех современных условий жизни, должны так же кончиться нашим православием и победой над всеми темными силами, которые создают нам все эти условия жизни”. Настоящая проповедь была произнесена при большом участии в церкви слушателей и богомольцев.

Другой лже-свидетель сказал: «Священник Новосельский Петр 1 и 26 января 1935 года в Крестовоздвиженской церкви говорил такие слова «Мы позабыли братскую Христовую любовь, современная классовая борьба, заменившая Христовую любовь, отвлекает нас от истинного счастья. Так давайте же отстанем от этой ненужной нам борьбы и будем строить себе счастье и благополучие в духе Христовой любви и веры”».

Сами же обвиняемые вины своей не признавали, не смотря на многочисленные изнурительные допросы и очные ставки.

Через два месяца, после ареста отца Петра Мария Васильевна добилась свидания с мужем, и дети видели своего отца в последний раз. В памяти младшей дочери Ольги навсегда сохранилась картина рассыпанной по полу вишни, привезенной ими для отца Петра, и белый платок, которым он махал им вслед из узкого окна тюремного барака.

11 июля 1935 года было подписано обвинительное заключение и дело направленно на рассмотрение в Москву. «Группа руководящих служителей религиозного культа гор. Горького, участники которой в абсолютном большинстве своем в прошлом имели судимости за контрреволюционную деятельность… под предлогом укрепления религии, вела активную контрреволюционную работу, направленную против культурных, политических и других мероприятий, проводимых партией и Советским правительством. Основным методом воспитания в антисоветском духе и внедрения контрреволюционных идей в массу населения, участники группы… избрали как способ произношение проповедей с церковного амвона антисоветского содержания в церквях г. Горького и прилегающих к нему районах…».

Отец Петр обвинялся в том, что: «Будучи враждебно настроенным к Соввласти и имея тесную связь со служителями религиозного культа Зерновым, Македонским и другими систематически использовал церковный амвон в контрреволюционных целях и вел антисоветскую агитацию.

1 мая сего года принимал активное участие совместно с Зерновым, Македонским и другими в служении торжественной литургии с целью отвлечения граждан от участия в первомайской демонстрации…, Обвиняемый Новосельский П.И. виновным себя не признал. Но собственными и свидетельскими показаниями и очными ставками в преступлении уличен полностью».

Спустя пять месяцев 4 ноября 1935 года по приговору Особого совещания при НКВД отец Петр за антисоветскую агитацию был отправлен в трудовой исправительный лагерь, сроком на три года. Местом его очередной ссылки стал Казахстан, Карагандинский лагерь.

В своем последнем письме из Карагандинского лагеря отец Петр сообщал жене, что за хорошую работу учетчиком скота его должны отпустить домой. Но он так и не вернулся. По постановлению Тройки УНКВД по Карагандинской области за антисоветскую деятельность в местах заключения был приговорен к ВМН. Протоиерей Петр Новосельский был растерян 10 сентября 1937 года.

Однажды семью Новосельских в Балахне навестил священник, отбывавший срок вместе с отцом Петром, который выразил большие сомнения в том, что их отца отпустят, поскольку он даже в лагере говорил правду. Молились там все тайно под одеялом, и только отец Петр делал это открыто.

О судьбе мужа у матушки Марии не было никаких известий, она ждала отца Петра до последних дней своей жизни. Официальные ответы на все ее письма и запросы были неопределенными и сводились к тому, что батюшка умер в годы войны от болезни. Сама же Мария Васильевна Новосельская скончалась 27 января 1968 года, так и не узнав правды о мученической кончине отца Петра.

1. РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 55. Лл. 51—52 об. Подлинник, рукопись.

4. ЦАНО № 3 (г. Балахна). Ф. 106. Оп. 1. Д. 157. Л. 2-об.