Свя­щен­но­му­че­ник Алек­сандр ро­дил­ся 21 мар­та 1883 го­да в го­ро­де Вла­ди­ми­ре в се­мье чи­нов­ни­ка го­судар­ствен­но­го каз­на­чей­ства, кол­леж­ско­го асес­со­ра Ва­си­лия Вла­ди­ми­ро­ви­ча По­спе­ло­ва. Ва­си­лий Вла­ди­ми­ро­вич ра­но ов­до­вел и же­нил­ся во вто­рой раз. В пер­вом бра­ке у него бы­ло трое де­тей — Алек­сандр, Ни­ко­лай и Ма­рия, а во вто­ром — пя­те­ро. Се­мье жи­лось труд­но, зар­пла­ты го­судар­ствен­но­го слу­жа­ще­го не хва­та­ло, так что при­шлось ис­пы­тать и го­лод, и в этом слу­чае се­мье по­мо­га­ли сер­до­боль­ные со­се­ди. По­сле смер­ти в 1898 го­ду Ва­си­лия Вла­ди­ми­ро­ви­ча по­пе­че­ние о си­ро­тах взя­ли на се­бя род­ствен­ни­ки, сест­ры по­кой­ной ма­те­ри и ее брат, свя­щен­ник Ми­ха­ил Ан­то­но­вич Кры­лов. Бла­го­да­ря их под­держ­ке бра­тья Алек­сандр и Ни­ко­лай по­лу­чи­ли хо­ро­шее об­ра­зо­ва­ние. Алек­сандр окон­чил Вла­ди­мир­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию и был на­прав­лен в се­ло Ва­га­но­во Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии, где, по-ви­ди­мо­му, стал ра­бо­тать учи­те­лем в шко­ле. Здесь он по­зна­ко­мил­ся с до­че­рью диа­ко­на Ли­ди­ей Кон­стан­ти­нов­ной Ти­мо­фе­ев­ской, ко­то­рая бы­ла учи­тель­ни­цей в шко­ле. Они по­же­ни­лись, и впо­след­ствии у них ро­ди­лось шесть де­тей — пять сы­но­вей и дочь, два сы­на умер­ли в мла­ден­че­стве.
В 1904 го­ду Алек­сандр Ва­си­лье­вич был ру­ко­по­ло­жен в сан диа­ко­на, а впо­след­ствии во свя­щен­ни­ка и слу­жил неко­то­рое вре­мя в се­ле Ва­га­но­во Вла­ди­мир­ско­го уез­да, а за­тем в хра­ме в се­ле Те­те­ри­но Тор­чин­ской во­ло­сти Суз­даль­ско­го уез­да Вла­ди­мир­ской гу­бер­нии, где и при­шлось ему встре­тить од­но из са­мых бес­по­щад­ней­ших го­не­ний в ис­то­рии Церк­ви. Усло­вия жиз­ни ста­ли на­столь­ко су­ро­вы, что ра­ди про­корм­ле­ния се­мьи отец Алек­сандр стал под­ра­ба­ты­вать сче­то­во­дом в по­треб­ко­опе­ра­ции.
В мар­те 1929 го­да скон­чал­ся свя­щен­ник в се­ле Ки­бер­ги­но. На по­хо­ро­нах при­сут­ство­ва­ло несколь­ко свя­щен­ни­ков из со­сед­них при­хо­дов и сре­ди них отец Алек­сандр По­спе­лов; по­сле па­ни­хи­ды он был при­гла­шен при­хо­жа­на­ми и ста­ро­стой по­слу­жить в их хра­ме в бли­жай­шее вос­кре­се­нье. Отец Алек­сандр со­гла­сил­ся и от­слу­жил в вос­кре­се­нье ли­тур­гию. Его слу­же­ние и про­по­ведь по­нра­ви­лись при­хо­жа­нам, и они ста­ли про­сить его остать­ся у них на по­сто­ян­но и, в свою оче­редь, ста­ли про­сить ар­хи­ерея Ива­но­во-Воз­не­сен­ско­го, чтобы тот бла­го­сло­вил от­ца Алек­сандра слу­жить в их се­ле. По­сле то­го как ар­хи­ерей на­пра­вил свя­щен­ни­ка слу­жить в хра­ме се­ла Ки­бер­ги­но, отец Алек­сандр пе­ре­ехал сю­да.
Отец Алек­сандр был пре­крас­ным про­по­вед­ни­ком и от­зыв­чи­вым пас­ты­рем для сво­их при­хо­жан, ко­то­рые по­сто­ян­но при­хо­ди­ли за ре­ше­ни­ем тех или иных во­про­сов к нему до­мой, и глав­ным об­ра­зом — по­де­лить­ся сво­и­ми бе­да­ми и го­ре­стя­ми. Отец Алек­сандр с боль­шой от­вет­ствен­но­стью от­но­сил­ся к сло­ву, осо­бен­но к про­из­но­си­мо­му в церк­ви за бо­го­слу­же­ни­ем, и все­гда тща­тель­но го­то­вил­ся к про­по­ве­дям, про­чи­ты­вая на­ка­нуне мас­су книг. Текст про­по­ве­ди он пи­сал за­ра­нее, но ко­гда вы­хо­дил на ам­вон, ни­ко­гда не поль­зо­вал­ся за­пи­ся­ми, пред­по­чи­тая жи­вое сло­во чи­та­е­мо­му. Сла­ва о его про­по­ве­дях быст­ро разо­шлась по окру­ге, и к нему в храм ста­ли хо­дить да­же те, для ко­го тро­пин­ка к церк­ви дав­но ка­за­лась за­рос­шей. Го­во­рил свя­щен­ник про­по­ве­ди не от­вле­чен­но, но об­ра­ща­ясь к каж­до­му, так что при­хо­жане чув­ство­ва­ли, что свя­щен­ник со­участ­ник и со­пе­ре­жи­ва­тель всех их про­блем и не ста­ра­ет­ся сгла­дить про­ис­хо­дя­щее в дей­стви­тель­но­сти, но смот­рит на ве­щи пря­мо, да­вая им те име­на, ка­кие они за­слу­жи­ва­ют, и ес­ли го­во­рит о по­ло­же­нии Церк­ви и ве­ру­ю­щих, то и совре­мен­ное по­ло­же­ние на­зы­ва­ет пря­мо — го­не­ни­ем. Ста­ро­ста хра­ма не раз де­лал по это­му по­во­ду за­ме­ча­ния свя­щен­ни­ку, го­во­ря: «Брось, отец Алек­сандр, про­по­ве­ди, они те­бя до добра не до­ве­дут». Но свя­щен­ник не слу­шал его, и по­ка бы­ло вре­мя для про­по­ве­ди — про­по­ве­до­вал и все­гда был го­тов всем во­про­шав­шим его о ве­ре дать от­вет о сво­ем упо­ва­нии.
Свя­щен­ни­че­ский дом в се­ле за­ни­ма­ла се­мья по­чив­ше­го свя­щен­ни­ка, и при­хо­жане по­обе­ща­ли ку­пить дом для се­мьи от­ца Алек­сандра и пе­ре­вез­ти его в се­ло, а так­же вы­де­лить на­дел зем­ли для стро­и­тель­ства; же­ла­ни­ем при­хо­жан бы­ло по­се­лить свя­щен­ни­ка неда­ле­ко от церк­ви, а это зна­чит в цен­тре се­ла, че­му, узнав об этом, ста­ли про­ти­вить­ся мест­ные ком­му­ни­сты. В на­ча­ле ап­ре­ля 1929 го­да был со­зван сель­ский сход, по­ста­вив­ший во­прос о предо­став­ле­нии свя­щен­ни­ку участ­ка зем­ли, и, хо­тя сход был все­це­ло на сто­роне свя­щен­ни­ка, ком­му­ни­сты, быв­шие во гла­ве схо­да, от­ка­за­ли в вы­де­ле­нии зем­ли свя­щен­ни­ку. 21 ап­ре­ля со­сто­ял­ся но­вый сход, на ко­то­ром уже не бы­ло ком­му­ни­стов, и он при­нял ре­ше­ние на­де­лить свя­щен­ни­ка участ­ком зем­ли. Ре­ше­ние сель­ско­го схо­да бы­ло по­сла­но на утвер­жде­ние Ки­бер­гин­ско­го сель­со­ве­та, ко­то­рый от­ме­нил ре­ше­ние кре­стьян. Кре­стьяне от­пра­ви­ли по это­му по­во­ду жа­ло­бу в вы­ше­сто­я­щую ин­стан­цию, но она вме­сте со все­ми до­ку­мен­та­ми бы­ла пе­ре­сла­на в Ки­бер­гин­ский сель­со­вет.
21 мая 1929 го­да в Ки­бер­ги­но при­е­ха­ли ра­бо­чие из го­ро­да, на­ме­ре­ва­ясь снять и уни­что­жить цер­ков­ные ко­ло­ко­ла. Во вре­мя их ра­бо­ты во­круг ко­ло­коль­ни со­бра­лась тол­па кре­стьян, для ко­то­рых сня­тие ко­ло­ко­лов бы­ло со­бы­ти­ем нема­ло скорб­ным, рож­дав­шим са­мые горь­кие пе­ре­жи­ва­ния. Ко­гда ра­бо­чие ста­ли сни­мать с ко­ло­коль­ни ко­ло­ко­ла, кре­стьяне сна­ча­ла сто­я­ли мол­ча, а за­тем ма­ло-по­ма­лу на­ча­ли воз­ра­жать про­тив тво­ри­мо­го вар­вар­ства. Ра­бо­чие, од­на­ко, не слу­ша­ли, и в тол­пе кре­стьян ста­ло рас­ти все боль­шее раз­дра­же­ние, и в том чис­ле к наг­лым, бес­по­щад­ным пред­ста­ви­те­лям ан­ти­хри­сти­ан­ской вла­сти, ко­то­рая слов­но для то­го и бы­ла со­зда­на, чтобы вы­зы­вать в че­ло­ве­ке, ее под­дер­жи­ва­ю­щем, все са­мое под­лое и низ­кое. Кре­стьяне все боль­ше сме­ле­ли и в кон­це кон­цов со все боль­шим раз­дра­же­ни­ем и гне­вом ста­ли вы­кри­ки­вать: «Ка­кая же это власть! Это ко­тье, под­ле­цы, кро­во­пий­цы». Они бы­ли на­столь­ко оскорб­ле­ны и раз­дра­же­ны, что ед­ва не из­би­ли упол­но­мо­чен­ных, ко­то­рых они са­ми по­сы­ла­ли к вла­стям хо­да­тай­ство­вать об остав­ле­нии ко­ло­ко­лов, об­ви­ни­ли их в пре­да­тель­стве, что они за день­ги от вла­стей пре­кра­ти­ли хло­по­ты.
В вос­кре­се­нье 9 июня отец Алек­сандр, по обык­но­ве­нию, про­из­нес за бо­го­слу­же­ни­ем про­по­ведь, в ко­то­рой упо­мя­нул, что в на­сто­я­щее вре­мя па­да­ет бла­го­че­стие, а про­тив ду­хо­вен­ства и ве­ру­ю­щих раз­вер­ну­лось го­не­ние. Про­по­ведь бы­ла на­столь­ко силь­ной, на­столь­ко яр­ко ри­со­ва­ла на­сто­я­щее тя­же­лое по­ло­же­ние Церк­ви, нрав­ствен­ное па­де­ние на­ро­да, от­сут­ствие пра­во­слав­ных усто­ев в совре­мен­ном ми­ре, что мно­гие из слу­ша­те­лей горь­ко за­пла­ка­ли.
В этот день по­сле бо­го­слу­же­ния со­сто­я­лось со­бра­ние при­хо­жан, на ко­то­ром был по­став­лен во­прос о смене цер­ков­но­го ста­ро­сты, ко­то­рый во мно­гом, с точ­ки зре­ния при­хо­жан, под­дер­жи­вал вла­сти в их дей­стви­ях про­тив хра­ма, в част­но­сти — дав пись­мен­ное со­гла­сие на сня­тие ко­ло­ко­лов. Впро­чем, ста­ро­ста и сам по­про­сил уво­лить его с этой долж­но­сти, со­об­щив, что вла­сти при­сла­ли уве­дом­ле­ние о том, что хра­му нуж­но вы­пла­чи­вать зна­чи­тель­но уве­ли­чен­ную сум­му на­ло­гов. Нуж­ной сум­мы на вы­пла­ты этих на­ло­гов в цер­ков­ной кас­се нет, день­ги на­до со­би­рать с при­хо­жан, а он это­го де­лать не бу­дет, так как та­кие сбо­ры чре­ва­ты пре­сле­до­ва­ни­я­ми от вла­стей, и по­то­му оста­вать­ся ста­ро­стой он не же­ла­ет.
Жен­щи­ны, об­су­див, как со­брать сред­ства, часть их тут же со­бра­ли, боль­шин­ство сель­ско­хо­зяй­ствен­ны­ми про­дук­та­ми. Все ве­ру­ю­щие в тот мо­мент хо­ро­шо по­ни­ма­ли, что ес­ли не со­брать для без­бож­ни­ков-жи­во­де­ров на­ло­ги, то они храм сра­зу за­кро­ют, а это­го ни­кто из при­хо­жан не хо­тел. Все ес­ли не по­ни­ма­ли, то чув­ство­ва­ли, что с за­кры­ти­ем хра­ма к каж­до­му че­ло­ве­ку при­бли­зит­ся ду­хов­ная смерть, ко­то­рая страш­нее физи­че­ской: остав­шись без та­инств, че­ло­век мо­жет по­гиб­нуть. На со­бра­нии ста­ли об­суж­дать во­прос о том, чтобы сно­ва про­сить вла­сти вы­де­лить свя­щен­ни­ку зем­лю для по­строй­ки до­ма.
По­сле цер­ков­но­го со­бра­ния все при­хо­жане разо­шлись, но в тот же день со­брал­ся сель­ский сход, на ко­то­рый при­шли кре­стьяне не толь­ко из Ки­бер­ги­на, но и из со­сед­них де­ре­вень, вхо­див­ших в ту же во­лость и в тот же при­ход, так что сход ока­зал­ся весь­ма мно­го­чис­лен­ным и при­сут­ству­ю­щим тут мест­ным ком­му­ни­стам не уда­лось на этот раз взять ини­ци­а­ти­ву в свои ру­ки, воз­гла­вить со­бра­ние и про­стым ре­ше­ни­ем пре­зи­ди­у­ма про­ве­сти свое ре­ше­ние. Со­брав­ши­е­ся кре­стьяне, а это в ос­нов­ном бы­ли жен­щи­ны, бы­ли на­стро­е­ны крайне враж­деб­но к мест­ным ком­му­ни­стам. Ста­ли раз­да­вать­ся гром­кие го­ло­са: «Пра­во­слав­ные, да что же мы не мо­жем за­щи­тить сво­е­го свя­щен­ни­ка, ко­то­рый нам необ­хо­дим. Гнать на­до этих ком­му­ни­стов, раз власть на­род­ная, то что хо­тим, то и де­ла­ем, при ца­ре и то бы­ло луч­ше, чем те­перь. При ца­ре и то боль­ше раз­ре­ша­ли на­ро­ду де­лать, как на­род хо­тел, чем те­перь. Власть на­ша, и ком­му­ни­стов слу­шать мы не бу­дем, они про­тив свя­щен­ни­ка. Пра­во­слав­ные, что вы смот­ри­те на ка­ких-то двух че­ло­век. Ком­му­ни­сты про­тив свя­щен­ни­ка, их на­до са­мих из пар­тии вы­чи­стить, это ведь не власть, а на­си­лие». «Вер­но, пра­виль­но», — под­дер­жа­ли со­брав­ши­е­ся. Неко­то­рые ста­ли кри­чать: «Хоть умрем, а свя­щен­ни­ку зем­лю да­дим!» Од­на из жен­щин, по­дой­дя к мест­но­му ком­му­ни­сту, ска­за­ла: «Сам-то ты хо­рош ли, что свя­щен­ни­ку зем­лю не да­ешь». Дру­гая, по­кло­нив­шись ком­му­ни­сту в но­ги, ска­за­ла: «Уж ты, ба­тюш­ка, сми­ло­сти­вись, дай свя­щен­ни­ку зем­лю!» Тре­тья ее ста­ла оста­нав­ли­вать и го­во­рить: «Что ты ему кла­ня­ешь­ся, по­ду­ма­ешь ка­кая шиш­ка! Я у Ка­ли­ни­на бы­ла и то не кла­ня­лась. И без по­кло­нов свя­щен­ни­ку зем­лю да­дим». В кон­це кон­цов, кре­стьян­ский сход при­нял ре­ше­ние вы­де­лить свя­щен­ни­ку уча­сток зем­ли, и тут же в со­от­вет­ствии с по­ста­нов­ле­ни­ем схо­да был пу­щен под­пис­ной лист, под ко­то­рым кре­стьяне ста­ли быст­ро под­пи­сы­вать­ся, вы­ра­жая свое же­ла­ние вы­де­лить для по­строй­ки до­ма свя­щен­ни­ку зем­лю.
В тот же день мест­ные ком­му­ни­сты от­пра­ви­ли за­яв­ле­ние рай­он­но­му упол­но­мо­чен­но­му ОГПУ, ко­то­рое за­клю­чи­ли та­ки­ми сло­ва­ми: «Про­сим упол­но­мо­чен­но­го ОГПУ при­нять са­мые ре­ши­тель­ные ме­ры и ис­ко­ре­нить эту чер­ную сво­ру, во гла­ве ко­то­рой сто­ят поп По­спе­лов… и дру­гие здесь пе­ре­име­но­ван­ные».
25 июня 1929 го­да отец Алек­сандр был аре­сто­ван и за­клю­чен в тюрь­му в го­ро­де Шуе. На сле­ду­ю­щий день стар­ший упол­но­мо­чен­ный сек­рет­но­го от­де­ле­ния Шуй­ско­го окруж­но­го от­де­ла ОГПУ Ма­хо­вер вы­пи­сал по­ста­нов­ле­ние о на­ча­ле след­ствия по де­лу свя­щен­ни­ка и аре­сто­ван­ных вме­сте с ним кре­стьян.
4 июля сле­до­ва­тель до­про­сил свя­щен­ни­ка, ко­то­рый рас­ска­зал, ка­ким об­ра­зом он стал слу­жить в хра­ме в се­ле Ки­бер­ги­но, что кре­стья­на­ми ему дей­стви­тель­но бы­ла обе­ща­на квар­ти­ра, но ко­гда он при­е­хал и квар­ти­ры не ока­за­лось, кре­стьяне ста­ли хло­по­тать о вы­де­ле­нии участ­ка зем­ли, чтобы по­ста­вить на нем дом, ко­то­рый они ку­пи­ли и пе­ре­вез­ли из де­рев­ни Шу­ми­ло­во. Хо­да­тай­ство кре­стьян пе­ред вла­стя­ми о вы­де­ле­нии зем­ли под по­строй­ку до­ма не увен­ча­лось успе­хом, ста­ро­ста пе­ре­го­во­ров с вла­стя­ми о вы­де­ле­нии зем­ли не вел, и он по­про­сил ве­ру­ю­щих, чтобы они са­ми по­хло­по­та­ли. На во­прос сле­до­ва­те­ля, про­из­но­сит ли свя­щен­ник про­по­ве­ди, отец Алек­сандр от­ве­тил, что про­из­но­сит на те­му празд­ни­ка.
25 июля след­ствие бы­ло за­кон­че­но. В об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии сле­до­ва­тель на­пи­сал, что отец Алек­сандр «с це­лью идео­ло­ги­че­ской об­ра­бот­ки на­се­ле­ния и на­прав­ле­ния его про­тив со­вет­ской вла­сти и ее мест­ных ор­га­нов, для бо­лее лег­ко­го в даль­ней­шем из­вле­че­ния поль­зы для се­бя и церк­ви, неод­но­крат­но поль­зу­ясь по­ло­же­ни­ем свя­щен­ни­ка, об­ла­дая хо­ро­шим го­ло­сом, ис­поль­зо­вал ре­ли­ги­оз­ные пред­рас­суд­ки на­се­ле­ния и го­во­рил в церк­ви про­по­ве­ди ан­ти­со­вет­ско­го ха­рак­те­ра, по­до­гре­вая сво­им фа­на­тиз­мом на­се­ле­ние, пре­иму­ще­ствен­но жен­щин, до­ве­дя их до со­сто­я­ния от­кры­той де­мон­стра­ции с тре­бо­ва­ни­ем, во­пре­ки всем за­кон­ным нор­мам и по­ло­же­ни­ям и об­ще­ствен­ным ин­те­ре­сам са­мо­го на­се­ле­ния, на­де­лить По­спе­ло­ва зем­лей и усадь­бой в цен­тре се­ла».
3 но­яб­ря 1929 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло свя­щен­ни­ка к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь, и отец Алек­сандр был от­прав­лен на Со­лов­ки.
Ко вре­ме­ни аре­ста от­ца Алек­сандра его стар­шие сы­но­вья жи­ли от­дель­но, дочь учи­лась в шко­ле в Суз­да­ле. По­сле аре­ста его су­пру­га с млад­шим сы­ном уеха­ла в Ива­но­во, где устро­и­лась ра­бо­тать, но за­ра­ба­ты­ва­ла столь ма­ло, что, от­ча­яв­шись про­кор­мить де­тей, ве­ле­ла до­че­ри за­ра­ба­ты­вать са­мой и вско­ре при­сла­ла к ней и ее млад­ше­го бра­та. Де­тей при­ня­ла се­мья сто­ро­жа Суз­даль­ско­го со­бо­ра, в ко­то­ром то­гда еще со­вер­ша­лись бо­го­слу­же­ния. Од­на­ко им при­шлось раз­де­лить­ся, со­бор был за­крыт, и маль­чи­ка взял к се­бе уже дру­гой че­ло­век, жив­ший в ко­ло­кольне. Жить ему при­шлось в су­ро­вых усло­ви­ях, в по­чти неотап­ли­вав­шей­ся ком­на­те, от­че­го маль­чик вско­ре за­бо­лел рев­ма­тиз­мом, ко­то­рый дал ослож­не­ние, и он скон­чал­ся в Ива­нов­ской боль­ни­це. Ему бы­ло в это вре­мя че­тыр­на­дцать лет, а сест­ре пят­на­дцать.
По­сле воз­вра­ще­ния из за­клю­че­ния отец Алек­сандр был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея и 3 сен­тяб­ря 1932 го­да на­зна­чен свя­щен­ни­ком в храм в се­ло Боль­шое Пе­соч­ное Вык­сун­ско­го рай­о­на Ни­же­го­род­ской об­ла­сти. Все это вре­мя мать пи­са­ла до­че­ри, что ее отец скон­чал­ся, — та­ким об­ра­зом она хо­те­ла из­ба­вить ее от непри­ят­но­стей и пре­пят­ствий в по­лу­че­нии об­ра­зо­ва­ния, ес­ли бы ста­ло из­вест­но, что она дочь свя­щен­ни­ка, на­хо­дя­ще­го­ся в тюрь­ме. Серд­це до­че­ри под­ска­зы­ва­ло, од­на­ко, что это не так и ее отец жив. И на­ко­нец осе­нью 1935 го­да она по­лу­чи­ла от ма­те­ри пись­мо, что отец же­ла­ет ви­деть ее. Она тут же со­бра­лась и при­е­ха­ла в се­ло, где он жил. Они про­го­во­ри­ли всю ночь. Отец Алек­сандр рас­спра­ши­вал, как ей уда­лось по­лу­чить об­ра­зо­ва­ние, на­хо­дясь в столь су­ро­вых усло­ви­ях, и горь­ко со­кру­шал­ся, что ей не уда­лось сбе­речь млад­ше­го бра­та. Они рас­ста­лись до на­ступ­ле­ния дня, так по­про­сил отец Алек­сандр, опа­са­ясь, что вла­сти мо­гут аре­сто­вать дочь. На про­ща­ние отец-свя­щен­ник бла­го­сло­вил дочь, по­це­ло­вал ее, и они рас­ста­лись — на­все­гда. Отец Алек­сандр вер­нул­ся к слу­же­нию Бо­гу и лю­дям. 14 ап­ре­ля 1937 го­да за без­упреч­ное и рев­ност­ное слу­же­ние он был на­граж­ден па­ли­цей.
Ле­том 1937 го­да вла­сти от­кры­ли но­вые и са­мые бес­по­щад­ные го­не­ния из быв­ших за эти два­дцать лет прав­ле­ния без­бож­ни­ков. 21 но­яб­ря 1937 го­да про­то­и­е­рей Алек­сандр был аре­сто­ван и по­ме­щен в ка­ме­ру пред­ва­ри­тель­но­го за­клю­че­ния при Вык­сун­ском от­де­ле­нии ми­ли­ции. В тот же день сле­до­ва­тель до­про­сил его.
— Вы зна­ко­мы с мит­ро­по­ли­том Сер­ги­ем Стра­го­род­ским? — спро­сил он.
— Мит­ро­по­ли­та Сер­гия я знаю толь­ко по епар­хии, лич­но с ним зна­ком не был и встреч не имел.
— След­ствие пред­ла­га­ет рас­ска­зать о ва­шей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти сре­ди на­се­ле­ния.
— Рас­ска­зать о сво­ей контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти не мо­гу, так как этим ни­ко­гда не за­ни­мал­ся.
— Вы лже­те с це­лью скрыть свою контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность. След­ствие на­ста­и­ва­ет на да­че ва­ми по­дроб­ных по­ка­за­ний по это­му во­про­су.
— Дру­гих по­ка­за­ний я не имею.
— След­ствию из­вест­но, что вы, бу­дучи на­стро­е­ны контр­ре­во­лю­ци­он­но, си­сте­ма­ти­че­ски сре­ди на­се­ле­ния рас­про­стра­ня­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную про­па­ган­ду про­тив кол­хо­зов. В 1935 го­ду при сня­тии ко­ло­ко­лов ор­га­ни­зо­ва­ли са­бо­таж, чи­та­ли про­по­ве­ди контр­ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра, в 1936 и 1937 го­дах аги­ти­ро­ва­ли про­тив под­пис­ки на за­ем, од­новре­мен­но рас­про­стра­ня­ли кле­ве­ту о го­ло­де в СССР и тя­же­лом по­ло­же­нии на­се­ле­ния при со­вет­ской вла­сти… Под­твер­жда­е­те ли это?
— Нет, не под­твер­ждаю и от­ри­цаю.
— Кто вас во­влек в контр­ре­во­лю­ци­он­ную ор­га­ни­за­цию?
— Ме­ня ни­кто не во­вле­кал.
— Вы да­е­те неот­кро­вен­ные по­ка­за­ния.
— Мои по­ка­за­ния от­кро­вен­ны.
— Вы лже­те с це­лью скрыть свою и дру­гих контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность.
— Я го­во­рю прав­ду.
— Вы опять да­е­те неот­кро­вен­ные по­ка­за­ния. След­ствие на­ста­и­ва­ет еще раз дать от­кро­вен­ные по­ка­за­ния по это­му во­про­су.
— Ме­ня ни­кто в контр­ре­во­лю­ци­он­ную ор­га­ни­за­цию не во­вле­кал, и о су­ще­ство­ва­нии та­ко­вой мне не из­вест­но.
— Вы аре­сто­ва­ны как ак­тив­ный участ­ник контр­ре­во­лю­ци­он­ной груп­пы цер­ков­ни­ков и си­сте­ма­ти­че­ски за­ни­ма­лись контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­той сре­ди на­се­ле­ния. Под­твер­жда­е­те ли вы это?
— Нет, не под­твер­ждаю и ка­те­го­ри­че­ски от­ри­цаю.
На этом до­про­сы за­кон­чи­лись, 23 но­яб­ря бы­ло со­став­ле­но об­ви­ни­тель­ное за­клю­че­ние и от­да­но рас­по­ря­же­ние при пер­вом же кон­вое от­пра­вить аре­сто­ван­но­го в об­ласт­ную тюрь­му, где про­из­во­ди­лись рас­стре­лы.
14 де­каб­ря трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Алек­сандра к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Алек­сандр По­спе­лов был рас­стре­лян 26 де­каб­ря 1937 го­да и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на Буг­ров­ском клад­би­ще в Ниж­нем Нов­го­ро­де.

Источник